Жара антарктического лета

18-11-2007

Попасть в Антарктиду не так сложно, как можно представить. Помимо желания нужно иметь хорошее здоровье, пройти тесты на психологическую совместимость и обладать какой-нибудь полезной специальностью. Например, бизнесмен Эдуард Михеев вспомнил, что он еще и хороший механик. Однажды его друг директор кировоградской строительной фирмы похвастался, что выиграл тендер на строительство на украинской антарктической станции. Эдуард воспринял разговор как шутку и вскоре о нем забыл. Но через две недели ему пришлось всерьез отвечать на вопрос: хочет ли он в Антарктиду. Потом были курсы крановщиков, заполнение горы анкет и тестов, а 1 декабря год назад он вылетел в Чили , откуда военный ледокол доставил полярников и строителей на станцию «Академик Вернадский». Через 5 месяцев Михеев вернулся домой влюбленным в самый южный материк и братство полярников. Подготовленные первооткрыватели «Шок испытывают все, кто попадает в Антарктиду впервые. Конечно, все все читали, все знают и готовятся. Но то, что видишь, с ожиданиями не сравнимо. Первые киты, первые айсберги... Дышишь – и легких не хватает. Красота вокруг невероятная! – рассказывает Эдуард Михеев, причем так увлеченно, что наша беседа незаметно перетекает в его монолог. – Признаки приближения Антарктики появились на 3-й день перехода от Огненной Земли до станции. Сначала исчезла растительность на островах, в проливе Дрейка поднялись волны. Когда вышли в океан, стало прохладно, потом холодно, затем – жутко холодно. Антарктида – генератор мороза. Ледник высотой в полкилометра постоянно сползает в море. Станция «Академик Вернадский», куда мы направлялись, находится на острове Гелиндез, в 8 км от материка. Остров теплее и спокойнее, чем материк, и по форме напоминает подкову. Ледник на нем летом кое-где даже оттаивает до камней. Хотя когда мы высадились, любоваться красотами было некогда. Нам нужно было на скальный берег разгрузить 60 тонн железа. Затем все предстояло поднять на три уступа, каждый высотой 1,5 м и метров 30 протащить до станции. А там все снегом и льдом покрыто, и из техники – две руки. Еще в Пунта Аренас, городке на берегу Магелланового пролива, когда чилийцы увидели гору нашего оборудования, то сказали, что на разгрузку уйдет 2 недели. А мы запланировали 4 дня! Но у нас ведь темп работ «давай-давай», а не чилийский «маньяна-маньяна» (потом-потом). За день мы перекидали все на берег, потом построили импровизированную железную дорогу. Груз подымали лебедкой. Но работа все равно была каторжная. Мы спали час-полтора, пока на корабле менялась вахта. Меня за те первые три дня килограмм на 10 меньше стало». «А вообще Антарктида – очень чистое место, и тут никто не болеет. – смеется Эдуард. – Как я свой организм не насиловал – мерз, в ледяную воду падал, работал до упаду – даже не чихнул ни разу. Я все время чувствовал себя помолодевшим лет на 10». «90 % времени в Антарктике я просто в эйфории был от всего: от прозрачности воздуха, от нереальности происходящего, от красоты вокруг...» – делится Эдуард, хотя и признает: работа на станции – не для нытиков и хлюпиков, это суровая школа жизни. Прервать рассказ Эдуарда об антарктическом лете было жалко, но один вопрос: «Зачем же все-таки люди туда едут?» – так и вертелся у меня на языке. «В Антарктиду едут за душой, – улыбнулся Эдуард. – Те, кто приезжает за деньгами или карьерой, здесь не уживаются. В вечном холоде люди открывают друг другу сердца».