Отзыв на Blue Waters Club & Resort 5

В этом отеле три небольших леса.
Первый сосновый, там мы и жили в бунгало.
Вечерами, особенно на фоне звезд и круглой луны деревья впечатляли иконописностью и причудливой многосуставностью стволов и ветвей.
Через балконную дверь, широко распахнутую утром, вдруг и мгновенно комната заполнялась запахом пиний, будто лес мощным выдохом загонял его в помещение, приставив губы к дверному проему.
Сосновый дух был так силен, что казалось застревал в носу и зубах, хотелось поймать его и, зажав нос и губы, подольше не выпускать.
Застарелый кашель, державшийся еще с июльского похода на Угру и ночевок в палатке без забытых пенок, прошел в первый же день.
Лес пальмовый насажен в зоне прогулок и всяких спортивных и детских площадок.
Пальмы оказывается тоже очень разные, над рощей возвышались три очень высоких сутулых дерева, по росту не уступавшие нашим корабельным соснам, маленькие островки зелени на вершинах напоминали свесившиеся на бок петушиные гребешки, становившееся лохматыми мочалками во время ветра, нарочно прицепленным к длинным палкам для того чтобы до блеска натирать солнце и звезды широкими размашистыми движениями.
Деревья среднего роста даже при малом дуновении дружно шумели и галдели всеми своими сочными зелеными языками, как слюну, разбрызгивая по земле финики.
Самые же низкие пальмочки, расставив свое многоручье с растопыренными как пальцы листьями пытались то ли обнять, то ли отхлыстать по щекам.
Впервые в жизни заблудился в пальмовых джунглях.
Третий, оливковый лес, больше на самом деле сад, оливы в нем одного сорта и возраста, примыкает к пляжу.
Мускулистые стволы напоминают конечности культуристов, под кожей которых напрягались налитые оливковым маслом мышцы.
Широкие пышные кроны походят на шевелюры а ля Анжела Девис.
Их зрелые ягоды были жирные и почему то не горькие ( в отличие от тех, что я когда то пробовал на Афоне), при сдавливании они сразу превращались в песто.
По утрам я наблюдал как турки тщательно собирают урожай в белые пластиковые ведра из под майонеза.
Само море, в первые дни мутное из за недавних дождей, к концу недели стало прозрачным и позволяло видеть дно даже на большой глубине.
При достаточным удалении от берега меня обычно окружала большая стая рыб величиной до размеров ладони и с черным пятном в белом ореоле на хвостовом перешейке.
Эта стая присоединялась к моим водным прогулкам, сопровождая весь маршрут заплыва.
Может быть каким то своим голосованием они так выбирали себе вожака.
В последний день, как всегда сопровождаемый рыбьей свитой, я огибал глубоко входивший в море отельный пирс.
Кто то сверху, увидев большой косяк, бросил в море хлеб.
Под водой это напомнило переполох в разворошенном муравейнике, а когда я поднял голову, то увидел себя в кипящем, пенящемся, бурлящем котле, не хватало только поднимающегося пара.
Люди на пирсе сбегались полюбоваться зрелищем и все кидали и кидали хлеб, а я все продолжал вариться в кипящей средиземноморской ухе, размышляя о переменчивости настроений и неожиданных поворотах судьбы.